Проза жизни [Обыкновенная жизнь] - Иоанна Хмелевская

— Можно отказаться от убийства. Лично я бы отказалась.

— Ты бы, может, и отказалась, а они вряд ли. У меня такое впечатление, что им это очень нужно. Ради какой-то очень важной цели. От важных целей из-за каких-то там пустяков не отказываются.

— Пустяков?! — взвизгнула Шпулька. — Поубивать нас — это, по-твоему, пустяк?

— Остаётся надеяться только на одно… — Рассуждала дальше Тереска. — Нас не будут убивать до тех пор, пока не убьют того. Подумай сама, если у них это убийство не получится, мы потеряем для них интерес…

Кшиштоф Цегна, молодой человек, недавно принятый на работу в участковое отделение милиции, пробирался через строительную площадку к воротам. На стройку его вызвали полчаса тому назад, по пустячному, как оказалось поводу: из-за бурной свары двух сторожей, которые, как увидели милицейского, тут же помирились.

На всякий случай Цегна обошёл стройку, осмотрел все закутки, предложил прорабу вплотную заняться пьяным бетонщиком, дрыхнувшим без задних ног в подвале, и теперь шёл вдоль забора к выходу — как раз в тот момент, когда подруги рассуждали о том, убьют их или не убьют. Услышав последние слова Терески, он замер.

Капрал Кшиштоф Цегна был милиционером молодым и ретивым. К своим обязанностям он относился серьёзно, заканчивал заочные курсы и мечтал поступить в офицерскую школу, чтобы потом работать в Центральной Комендатуре и заниматься расследованием громких криминальных дел — добиваясь, разумеется, невиданных успехов!

Капралу казалось, что безупречной службы и должностного рвения, выказываемого при всяком удобном случае, недостаточно для исполнения его мечты. Вот бы подвернулась возможность как-то отличиться, выделиться, доказать, что он стоит и офицерской школы, и службы в Центральной Комендатуре, оправдает, не подведёт, не подкачает и все такое. Услышанное через забор в любом случае его бы заинтересовало, а тут ещё в душе шевельнулось что-то вроде надежды. Не удивительно, что Цегна навострил уши, стараясь не пропустить ни единого слова.

— Даже хоть бы мы на коленях умоляли и клялись, что ни слова никому не пикнем, все равно не поверят, — замогильным голосом продолжала Тереска. — Особенно если учесть, что потом, после убийства, милиция начнёт их разыскивать и единственными, кто сможет навести её на след, будем мы. Я бы на их месте себя убила!

— Боже мой! — запричитала Шпулька. — Ты уверена? Какой идиотизм! А может, не решатся?

— Не строй иллюзий. Сама слышала, у них уже все продумано: и место, и время: Они, конечно, будут надеяться, что и с той жертвой, и с нами у них все получится, убийцы всегда считают, что их не найдут, иначе бы не убивали. Надо что-то делать.

— Что?

— Не знаю.

— Милиция! — неуверенно вскричала Шпулька, и Кшиштоф Цегна нервно вздрогнул за забором. — Может, обратиться в милицию?

— Не уверена, — кисло поморщилась Тереска. — В милицию как-то глупо. Не с чем. В конце концов, они ещё ничего такого не сделали, только собираются Сомневаюсь, что нам от этого будет толк. Зря только вмешаемся, стоит ли?

— Ну и что ты предлагаешь? Сама сказала — нас тоже приговорили. Будем отсиживаться в подвале, пока они не совершат убийство и милиция их не поймает? Не знаю, как у тебя, а у меня подвал жутко сырой!

— В нашем сухо. Да что толку, в школу-то надо ходить. И к этим садоводам. Может, просто вести себя тихо и не рыпаться? Они увидят, что мы выкинули их из головы, и успокоятся.

Кшиштоф Цегна слушал с другой стороны забора в полной растерянности. Наконец-то ему подвернулся случай отличиться, приблизиться к заветной мечте, и он решил использовать его по максимуму. Со слов Те-рески он понял, что вряд ли девчонки обратятся в милицию, а дальнейшие её рассуждения и вовсе его обеспокоили. Тут наскоком ничего не добьёшься, как бы не наломать дров, нужен особый подход.

Тереска вздохнула, оторвалась от забора и поплелась дальше. Шпулька двинулась следом.

— А на первый взгляд вроде приличные люди! — с сожалением сказала она.

— Ты что, слепая? Никакие не приличные, сразу видно: подозрительные! Одни физиономии чего стоят, тот голый уж таким ласковым прикидывался, что прямо плохо делалось. Не хватало ещё потерять бдительность. Слушай, они не знают, где мы живём, и скорей всего постараются выследить.

— Но они же не увязались за нами?

— Ты уверена? Черт его знает, где там калитка, могли выйти и увидеть нас. На всякий случай надо вернуться домой кружным путём. Я проберусь со стороны огородов и перелезу прямо через забор, нет, через два забора. Зайду сначала к Ольшевским, а уже от них домой… А ты… погоди.. Постарайся скрыться с глаз у того сада на перекрёстке, влезешь через дыру в ограде и пройдёшь вдоль деревянных будок.

— Они загорожены.

— Ну и что? Трудно перелезть? Там все заросло, никто тебя не увидит, и сразу окажешься у себя во дворе. Что делать, лучше понапрасну не рисковать.

Шпулька болезненно хныкнула, пугливо осмотрелась по сторонам — и внезапно в ужасе прижалась к Тереске.

— Слушай, за нами кто-то идёт1 Не оглядывайся! О Господи, бежим!

Тереска оглянулась и еле успела поймать Шпульку за рукав.

— С ума сошла, куда летишь, это же милиционер!

— Милиционер?

— Конечно. Хотя… А может…

Обе неожиданно приостановились и обернулись назад. Кшиштоф Цегна тоже остановился. Он уже наметил себе, что напрямик действовать не будет, чего доброго эти пособницы преступления, если спросить их в лоб, от всего отопрутся, и что потом? Лучше выяснить, где живут, кто такие, да и с начальником посоветоваться. Наверняка он их знает. А пока незачем им догадываться, что за ними следят.

Шпулька дёрнула Тереску за руку — мол, давай подойдём.

— Сами небеса нам его посылают, — возбуждённо прошептала она. — Ты как знаешь, а я не могу скрываться, как дикий зверь в джунглях. Просто расспросим обиняками, тут ведь не милиция, поговорим неофициально.

Скорей всего, Тереска дала бы себя уговорить, если бы не то обстоятельство, что внешность Кшиштофа Цегны напомнила ей любимого героя. Именно так, решила она, выглядел молодой Скшетуский[2]. Высокий, худощавый брюнет, с мужественным, выразительным и благородным лицом… Бородатым она Скшетуского, в отличие от самого автора, никогда не признавала, бороды ей не нравились, и тщательно выбритый Кшиштоф Цегна соответствовал её вкусу по всем статьям. Гложущие Тереску тревога и растерянность не помешали ей предаться на короткое мгновение мыслям о том, что, если уж Кристине вздумалось завести жениха, лучше бы выбрала этого милиционера. Идеальная пара — Хелена и Скшетуский, история повторяется…

Её историко-литературно-матримониальные размышления длились недолго, но достаточно для того, чтобы Цегна-Скшетуский успел принять решение. Не дожидаясь, чем закончатся перешёптывания высокой стройной блондинки с не менее стройной, но чуть пониже, брюнеткой с эффектно растрёпанными волосами, он поспешно отвернулся и быстро скрылся в глубине стройки.

Подруги, уже было направившись к нему, остановились в растерянности. Милиционер исчез с глаз так неожиданно, что напрашивалась мысль о сознательном бегстве.

— Слушай, он вроде бы нас испугался, — с подозрением сказала Тереска. — Что бы это значило?

— А то, что нечего было торчать перед ним пугалом! — возмутилась Шпулька. — Ну вот, такую возможность упустили!

— Дурочка. Тут что-то неладное. Может, это вовсе не милиционер?

— А кто же?

— Может, один из бандитов? Переодетый.

Шпульке стало плохо. Паника превозмогла всякие доводы рассудка, вроде того, что милиционер нисколько не напоминал ни одного из бандитов, и что переодеться за такой короткий срок можно было только чудом. Не говоря ни слова, она повернулась и на ватных ногах заковыляла назад.

Тереска, постояв в нерешительности, двинулась за ней, раздражённая и встревоженная.

— Погоди! Так и будем мотаться туда и обратно? Надо что-то решить.

— Ничего я не буду решать! — отрезала Шпулька. — С меня хватит. Я иду домой. Перелезу через будки, и плевать мне на собаку!

Кшиштоф Цегна следовал за ними в некотором отдалении, стараясь не попадаться на глаза, но и не терять их из виду. Правда, немного заколебался, когда Тереска свернула к огороженным участкам, а Шпулька почесала прямиком дальше, наращивая скорость. Решив наконец установить местопроживание блондинки, а потом уже заняться брюнеткой, Цегна тоже свернул к огородам и вскоре не знал, что и подумать. Блондинка вела себя крайне странно. Нырнула в заросшую кустами тропинку между участками, перелезла через сетку, пробежала крадучись огородом и снова перемахнула через сетку… Цегна одолевал вслед за нею одну преграду за другой, все больше недоумевая. Странный путь домой… Может, он чего-то в их разговоре недослышал? Может, речь шла ещё и о взломе? Но потом он успокоился, увидев, как блондинка выбралась из кустов, распрямилась наконец во весь рост и, уже передвигаясь по-человечески, добралась домой. В последнем Цегна окончательно убедился, когда мальчишка, ремонтировавший во дворе велосипед, окликнул её: